Поделись ссылкой с
друзьями |
|
Алтарь: опасная ходьба
беседа с протоиереем Алексием
Сорокиным
«Мне
можно», – сказал Паша и надвинул митру на глаза. «По-моему, идет
шапочка», – улыбнулся он, глядя свысока на онемевших алтарников
и диакона. Смотрел Паша действительно свысока – росту в нем было
под два метра. Благочестия, видимо, тоже: просто так
архиерейскую митру на головушку не напялишь. Тут смирение нужно.
Повышенное. И оно, разумеется, было, как пояснил потом бледным
от возмущения алтарникам настоятель: «Ребята, не трогайте его.
Он – племянник Самого Главного Человека. Значит, хороший. И
ведет себя всегда хорошо. Ну, или почти всегда. Короче, не
нарывайтесь: стукнуть может. Или настучать».
Даже не способность Паши стукнуть разгневала алтарников – как
пожилых, так и молодых, а та простота, не допускающая даже
намеков на возражения, с которой он расхаживал по алтарю в
архиерейской митре. «Ну нельзя же так!» – вздыхали все. А Паша
смиренно улыбался и продолжал наматывать круги по алтарю. Митру
он все-таки снял. Даже не снял – сорвал, когда послышались шаги
и стук посоха дядюшки. И раньше всех склонился в глубочайшем
поклоне, первым подбежав, сложив ручки под благословение.
Вскоре он исчез, уехал куда-то, оставив по себе самую
благодарную память и кличку «Паша Обнорский» – видимо, данную
ему за особое благочестие. Ну, уехал и уехал. Может, сейчас уже
служит где-нибудь. В митре. Давно было дело. А, может, и не было
вовсе – в кошмарном сне привиделось.
Паша уехал, а проблемы остались. Точнее, обозначились.
Прихожане довольно часто высказывают претензии к тетенькам за
пресловутым церковным «ящиком»: мол, нагрубить могут, посмотреть
недобрым глазом, наговорить всякой отсебятинной ереси и прочая и
прочая. А обозначившаяся проблема касается противоположной,
самой что ни на есть восточной части храма – алтаря. Точнее,
алтарников. Еще точнее, их поведения. Всё ли так ладно, всё ли
хорошо? Вот об этой-то проблеме мы и беседуем с
протоиереем Алексием Сорокиным, настоятелем вологодского храма
во имя святого Лазаря Четверодневного.
***
–
Отец Алексий, то, что алтарники нужны, никто не спорит. Понятно,
что они просто необходимы. Другое дело – те опасности, которым
алтарники подвергаются, находясь в самом главном месте храма…
– Вообще-то такой опасности – привыканию к святыне – подвержены
мы все: священники, алтарники, певчие, уборщицы… На мой взгляд,
все, кто трудится в церкви, рискуют потерять чувство
сакрального, священного – начать воспринимать храм не как место
служения, а как место работы, или товарищеских посиделок, или
сплетен – да мало ли чего! И, кстати, о главном месте храма:
разве не каждый его сантиметр – главный? Помнится, кающийся
мытарь стоял совсем не в Святая Святых, а вовсе даже в притворе…
Теперь об алтарниках. Да, они нужны. Нужны в первую очередь
священникам, «ибо негоже нам, оставив слово Божие, пещись о
столах» (Деян. 6: 2). Хотя эти слова Священного Писания касались
по большей части диаконов, но суть та же: главное дело
священника – молитва. И вряд ли молитва будет усилена, если
священнику придется обходиться без помощи тех самых алтарников:
и кадило разжечь надо, и воду вовремя согреть, да и просто
постоянно порядок поддерживать. Так что, на мой взгляд, главной
задачей алтарников нужно считать их содействие молитвам
священника и, следовательно, прихожан, всей общины. Разумеется,
это содействие подразумевает жертвенность. А еще
сосредоточенность: ведь, помогая в алтаре, скажем так,
физически, телесно, алтарник не должен забывать и о духовной
стороне. То есть и сам молиться в меру своих сил должен – иначе
большой пользы от его пребывания в алтаре не будет. Скорее вред
– собственной душе в первую очередь.
Об этом очень хорошо говорится в предисловии к замечательной
книге «Нам оставлено покаяние» игумена Никона (Воробьева).
Давайте вспомним: «Батюшка очень любил служить и служил
собранно, сосредоточенно, от всей души, что чувствовалось всеми.
Совершал богослужение просто, сдержанно, естественно. Не
переносил артистизма или какой-либо вычурности в совершении
богослужения, чтении, пении и “артистам” делал замечания…
Он запрещал входить кому-либо в алтарь или тем более стоять в
нем без особой на то нужды. В алтаре батюшка никогда не говорил
ничего, кроме самого необходимого, и другим не позволял этого
делать. Никогда не исповедовал во время Литургии: исповедь
проводил или до Литургии, или накануне вечером (в Великий пост).
Он говорил: человек должен молиться во время Литургии, а не
ждать очереди исповедоваться».
Мне кажется, что такое строгое и благоговейное отношение игумена
Никона к церковной службе – и к молитве в алтаре в частности –
заслуживает самого пристального внимания и подражания с нашей
стороны. Действительно, лишних разговоров, бездеятельного,
праздного нахождения в алтаре, да и во всей церкви, допускать
нельзя – это профанация христианства.
– Но в алтарях наших церквей довольно много молодых
людей, даже мальчиков. Не кажется ли вам, что уже давно прошло
то время, когда любой человек мужского пола, зашедший в храм,
автоматически рассматривался как потенциальный священно- или
церковнослужитель, а потому его с легкостью вводили в святая
святых?
– Кажется. Поэтому мы и требуем от молодых алтарников учиться
благочестию. В силу их возраста, да и воспитания тоже, без
трудностей не обходится: бывают и совершенно никчемные,
глупейшие конфликты, бывает, увы, и нарушение благоговейной
тишины. Поэтому иногда приходится быть строгим. Но, помимо
строгости, необходимо – я хочу обратить на это внимание – и
воспитание. Таким воспитанием может и должна заниматься вся
община, а не один священник. Если служба в храме проходит в
благоговейном молчании, то сам порядок заставляет молодежь в
алтаре придерживаться строгих правил. Если же на службе
шушукаются, обсуждают новости-старости,
толкаются-переругиваются, если церковный «ящик» становится
местом сбора суетливой очереди (такое чаще всего происходит
перед выносом Чаши, во время чтения молитв к Причастию – в
важнейший момент богослужения!), то это, увы, провоцирует
молодежь к недостойному поведению. Тогда и появляется вот это
мерзкое фарисейство: выйти с важным видом из алтаря, потеснив
прихожан, пройтись по храму, снова зайти в алтарь, закрыть двери
и, считая алтарь чем-то вроде «своего помещения», продолжить
шуточки или еще что.
Кроме того, важна помощь и старших алтарников. Зрелый человек,
верующий искренно, служит в алтаре, как я убеждаюсь постоянно,
очень ответственно и благоговейно. И священнику действительно
легче молиться, когда ему помогают такие люди. Так что молодые
должны учиться у старших.
А священники, я думаю, должны быть внимательнее к тем мальчикам
и юношам, которым предлагают помогать в алтаре. Не стоит, на мой
взгляд, вводить в святая святых любого мальчика, попавшегося на
глаза в церкви. Опасно это – как для порядка службы, так и для
самого этого мальчика в будущем.
– А есть примеры алтарников, которые вас радуют?
– Конечно, есть. Честно говоря, больше всего меня поразили не
служители, а служительницы алтаря: старушки-девы, которые
когда-то помогали в кафедральном соборе Вологды. Такому
благоговению, с которым они относились к своему служению, я
уверен, могут поучиться очень многие – и священнослужители в том
числе. Это действительно пример служения Христу сердцем!
– Какой совет вы бы дали молодым, помогающим в
алтаре?
– Не я, а апостол Павел дает совет: «Блюдите убо, како опасно
ходите» – «Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как
неразумные, но как мудрые…» (Еф. 5: 15).
С протоиереем Алексием Сорокиным
беседовал Петр Давыдов
Источник:
Православие.ru
7 августа 2013 года
|