Поделись ссылкой с
друзьями |
|
Псалом 50
Жил
на свете один человек, который больше всего в мире и больше самой
жизни своей любил Бога и Его слова. Не так сладок лакомке мед, не
так желанны горсти сияющих камней любителю драгоценностей, как
сладки и желанны были этому человеку молитвы. Молясь, он пел, ибо
любил Бога, а влюбленным свойственно петь. Часто хотелось ему, чтобы
весь мир пел вместе с ним, и тогда человек этот звал на молитву всю
вселенную. «Молитесь со мной горы и холмы, – восклицал человек, –
молитесь птицы, звери, солнечный свет и дождевые капли, раскаты
грома и мерцающие звезды!» «Всякое дыхание да хвалит Господа!»
В это время сердце молящегося человека было горячо. Как к котлу,
стоящему на огне, не подлетают близко нечистые мухи, так далека от
сердца молящегося человека была всякая нечистая и скверная мысль. Но
иногда прекращает молитву даже самый горячий молитвенник. Прекратил
молитву, стал беспечен однажды и тот, о ком идет наш рассказ. Давид
звали его. Он был царь, носящий в груди пророческий огонь.
Этот огонь не горит всегда с одинаковой силой. Однажды вечером,
когда пророческий дух не волновал сердце царя, а молитва не
согревала его изнутри, Давид «прогуливался на кровле царского дома и
увидел с кровли купающуюся женщину; а та женщина была очень красива»
(2 Цар. 11: 2).
Народ говорит, что мужчина любит глазами, а женщина – ушами. В этих
словах много правды. Нашу праматерь в раю змей обольстил льстивым
шепотом, а царя Давида сверг с высоты святости через око. Давид ввел
женщину в свои покои, спал с нею, и она сделалась беременна. А
поскольку женщина не была свободна, и муж был у нее, Давид приказал
взять этого мужа в самое опасное место шедших тогда боев, чтобы
убили его там наверняка. Так углубил царь свое падение и рабство, к
цепи блуда добавив цепь убийства.
У евреев не было слова «совесть». Совесть была, а слова не было. Его
заменяло выражение «страх Божий» и «память Божия». Если эта память
уходила, человек становился бессовестным. Ничто внутри не шептало
ему о нравственном законе и об ответственности. Ничто не напоминало,
что Бог здесь, и Он все видит. Для уснувшей совести становился
необходимым пробуждающий голос извне. Такой голос донесся до царя из
уст пророка Нафана. Пророк не обличил царя прямо, но описал ему
ситуацию, в которой бессердечный богач, владелец множества овец,
повелевает забрать единственную овцу у бедняка, чтобы приготовить
угощение для гостя. Эта словесная картина была так отвратительна,
что царь разгневался и сказал: «Достоин смерти человек, сделавший
это» (2 Цар. 12: 5).
О, горе! Горе нам, людям, потому что даже лучшие из нас замечают
мелкие детали чужих грехов и остаются слепы к своим собственным
злодействам. Оцеживают комаров люди и проглатывают верблюдов, по
слову Иисуса Христа.
Пророк Нафан обличает царя Давида. Миниатюра Парижской псалтири
Х век.
Когда гнев царя был излит в словах угрозы, Нафан сказал: «Ты – этот
человек». И еще много угроз произнес пророк, которые со временем
исполнились в точности. А Давид сказал: «Согрешил я перед Господом».
И хотя Нафан утешил царя словами о прощении, раненное грехами сердце
Давида стало слезить так, как слезит засоренное пылью око. Покаянный
псалом излился из Давидовой души, псалом, который вот уже много
столетий читают все, в ком совесть нечиста.
Мессия в начале Евангелия от Матфея назван «Сыном Давида, Сыном
Авраама». Авраам жил раньше Давида, но в этом родословии Давид
поставлен первым. Это потому, что именно кающиеся люди, плачущие о
грехах, подобно Давиду, приходят в чудный мир веры. Покаяние –
главное условие примирения с Богом. Все остальное придет потом и
приложится. Пойдем же, пойдем вслед за согрешившим пророком, чтобы в
кратких словах и буквах его плача найти себя самих, свою душу и свою
надежду!
***
Если бы суд земной судил царя, то судил бы он его за грех против
Урии и его жены. Первого он убил, а вторую обесчестил. Земной суд
требовал бы извинения перед вдовой и материальной компенсации.
Вместо этого Давид чувствует себя виновным перед Единым Богом. Его
забыл царь и поэтому согрешил. «Тебе, Тебе единому согрешил я и
лукавое пред очами Твоими сделал», – говорит царь. Мы тоже грешим не
почему иному, как потому, что забываем о Боге. Не исполняем краткую
по словам и тяжкую по трудам заповедь, данную Аврааму: «Ходи предо
Мною и будь непорочным». Кого бы ни обидел человек, что бы ни
сделал, всегда он виновен – кроме людей и больше, чем перед людьми,
– перед Богом, взвесившим наше дыхание.
Давид пробует оправдаться тем, что рожден он в грехе и зачат в
беззаконии. От Адама течет в наших жилах зараза греха. Умножается
эта зараза со временем, нет сил остановить ее, и «кто родится чистым
от нечистого? Ни один» (Иов 14: 4). Но сердце пророка быстро
останавливает течение мыслей самооправдывающихся. Не надо
оправдывать себя самого. «Не дай уклониться сердцу моему к словам
лукавым для извинения дел греховных» (Пс. 140: 4).
Далее молитва царя льется, как один поток покаяния и смиренного
сознания своей неправды.
«Окропи меня иссопом, и буду чист…»
«Отврати лице Твое от грехов моих…»
«Сердце чистое сотвори во мне, Боже…»
«Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от
меня».
«Возврати мне радость спасения Твоего…»
Все это слишком хорошо нам известно. Все это может стать для нас
преступно-привычным, таким, что ни слез, ни вздохов не родит душа,
хотя знакомые слова читаются часто.
Заметим хотя бы контраст, который должен сопровождать покаяние.
«Радость спасения» просит тот, кто ощутил «печаль и горечь
погибели». Духа Святого просит не отнимать тот, кто ощутил великую
потерю – утрату благодати. Кости сокрушились, уста слиплись и
запеклись, сердце почернело и загрязнилось. Лишь потому, что это
ярко переживает и чувствует пророк, он просит: «не отними»,
«возврати», «исцели», «очисти».
***
Но далее нас ждут находки удивительные. Ободритесь, грешники! Давид
говорит: «Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе
обратятся».
Что ты говоришь, Давид?! Тебе ли, прелюбодею и заказчику убийства,
обращать нечестивых? Есть ли еще кто-нибудь беззаконнее тебя? Кого
называешь нечестивым и беззаконным ты, сам нарушивший главные
заповеди?!
«Не судите меня, – говорит Давид. – Успокойтесь. Я не дерзнул бы это
произнести, если бы Дух Святой не двигал моими устами. Я сказал то,
на что никогда бы не дерзнул сам, без содействующей моему покаянию
благодати».
Вот он, закон! Если согрешит человек, то пусть кается, а не
отчаивается. И если покается, то сможет привести и других к
покаянию! Покаявшийся грешник – лучший проповедник. Лучший потому,
что не гордится, не унижает беззаконника внутри своей души. Лучший
потому, что знает душу грешника и знает адское томление внутри ее.
Здесь ветхозаветная история достигает высот грядущего Евангелия.
Потому что именно отрекшемуся, но покаявшемуся Петру даны ключи рая.
Потому что бывший гонитель – Павел – покаялся и больше всех
потрудился в проповеди Христова Евангелия.
Увидишь грешника – удержись судить его до времени. Если обратится
он, то приведет ко Христу намного больше душ, чем приведут мнимые
праведники, склонные к заносчивости и высокомерию.
***
И еще в одной яркой черте история Давида предвосхищает Новый Завет.
В Законе есть жертвы за грех, жертвы повинности и много других
жертв. Но царь не ими хочет оправдаться. Сотни овец и волов он
принес бы. Лучший фимиам возжег бы. В лучшие трубы повелел бы
трубить самым искусным левитам. Вместо этого Давид ищет оправдания в
сокрушении перед Богом, в смирении перед Ним: «Жертвы Ты не желаешь…
Жертва Богу – дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты
не презришь, Боже».
Еще первый каменный Храм не построен, а уже звучит слово о том, что
не жертвой, а смирением оправдывается человек. Неужели бесполезен
будущий Соломонов труд? Нет, не бесполезен. Храм нужен, и он будет
построен. Но жертвы Храма – жертвы прообразовательные. Они лишь –
тени и образы. На Христа они указывают, но поверит в Христа не тот,
кто усерден к жертвоприношению, а тот, кто носит в себе смиренный
помысел и осознает себя грешником, нуждающимся в помиловании.
***
Псалом этот важен чрезвычайно. Его стихи вошли во святое святых
литургии – в Евхаристический канон. Этот псалом читается в домашних
молитвах, в чине утрени, в последовании третьего часа, в чине
исповеди, в панихиде и всевозможных молебных пениях. Особенно в
Великий пост слышны часто в церкви от лица молящихся произносимые
слова: «Яко Давид вопию Ти: помилуй мя, Боже, во велицей милости
Твоей!» Но главное – им, псалмом покаянным, утешают свою душу и
укрепляют ослабевший и унывающий дух все, кто согрешил, кому тошно
от содеянного; все, чье сердце измучено тайными недугами.
Покаянием своим Давид ведет нас к вере в Того, Кто пророчески назван
Сыном Давидовым – к Господу Христу. Эта спасительная вера не бывает
жива и действенна у тех, кто не кается, кто не прислушивается к
тому, к чему призвал нас начавший проповедь Господь: «Покайтесь, ибо
приблизилось Царство Небесное».
Протоиерей Андрей Ткачев
24 января 2011 года
Источник:
Православие.ru
Другие способы внести пожертвование
|