Поделись ссылкой с
друзьями |
|
Священник Димитрий Первий: Три красных яблока
Давно
не был в храме Федор Савельевич. А пришел как в дом родной: и
батюшка увидел – улыбнулся, и старушки радостно защебетали. Но это
сначала, а началась служба – и кошки заскребли на душе. Хоть он и
посвящен в пономари, а неуютно ему в алтаре, все хочется выйти
куда-нибудь за надобностью. Это беду хорошо знает Савельевич. В
Церкви он недавно, года три-четыре: как переехал из города в
деревню, так и пригодился. Дочка с семьей в городе осталась, они там
давно примерные прихожане. Савельевич же к их вере все
присматривался, пока не случился с ним инфаркт. А уж если кто
повисел между небом и землей, тот быстро определяется. Бог помог,
встал Савельевич на ноги, купил домик в деревне. А тут отец Андрей
строит храм, к нему Савельевич и прибился. И сначала такой порыв был
у него! Сам один, от темна до темна работая, по лекалам такой купол
на храм срубил – загляденье! Потом грамоту выучил
церковнославянскую: дал разума Господь под старость лет. За это и
получил благословение на пономарство. Но вот тут-то начало его
потряхивать. Пилить могу, читать могу, на службе стоять – не могу.
То есть внешне, конечно, стоял как струнка, а внутри… Что-то
нехорошее творилось, словно мутило его. Только опять же не в
желудке, а в самой душе. Батюшка говорил, это духовное борение и
дело в общем обычное. Только попробуй постоять обычно, когда от
мыслей посторонних темнеет в глазах… А тут еще дела хозяйственные
навалились. В доме ремонт, машина сломалась, опять же сад и огород…
Крутишься как белка в колесе, и ничего не получается. Какая-то
раздражительность в душе накопилась и даже ропот: куры вон и то не
несутся, куда это Бог смотрит? Короче, отошел Савельевич от Церкви,
отошел основательно. За лето раза три показался, а на дворе уже
сентябрь.
После службы отец Андрей попросил помочь дом освятить. Взяли они
чемодан требный и пошли на самую околицу, к Сергею Кузьмичу. Дом
Кузьмич отгрохал основательный – специалист он крепкий. Сруб
храмовый – тоже его рук дело, а теперь вот и для себя потрудился. С
Савельевичем они хорошие приятели, хотя из-за забот разных не
виделись порядочно.
Кузьмич поджидал у калитки. Взял у батюшки благословение, а с
Савельевичем они похристосовались, это дело Савельевич освоил. Жена
Кузьмича утащила батюшку перекусить, потому как после службы и
натощак. Они же настроились подождать и присели на скамейку. Через
дорогу у Кузьмича уже колхозные поля: далеко видать. Хотя смотреть
тут особо нечего: сентябрь в своей силе, серое небо, серая земля… И
тут внимание Савельевича привлекла одинокая яблоня на обочине через
дорогу. Видеть-то он ее и раньше видел, но вот сейчас, по осени,
заметил вдруг среди желтых пятен антоновки три огненно-красных
яблока.
– Это что еще за чудо? – спросил он у Кузьмича, показывая на них.
– А, это да, чудо, – согласился Кузьмич, – правда, чудо рукотворное.
Был тут один Мичурин – дед Савва. Помер уже, ты его не застал. Но
пока был жив, обхаживал эту яблоню, прививок наделал и даже поливал
из колодца.
– Это антоновка что ли?
– Даже не антоновка, дичка. Но на дичку можно хороший сорт привить,
вот он и привил.
– Что-то урожай маловат, три яблочка всего.
– Да я тоже говорил ему: пообрежь дикие ветки. А он: нет, – говорит,
– дерево живое, болеть будет.
И вдруг в душе у Савельевича всколыхнулась былая муть:
– Да, ерунда все это, только место занимает. Хочешь, я свалю
бензопилой? Хоть дрова будут…
И тут позвали их в дом, началось освящение. Батюшка читал молитвы, а
Савельевич держал чашу со святой водой. Стоял он, как всегда,
неподвижно, а в душе у него опять поднялся переворот. Заботы,
проблемы, неудачи, страхи бурлили и разжигали друг друга, наполняя
его изнутри жгучими парами раздражения. Чего он приплелся сюда? И
надо ему стоять здесь как подпорка для этой чаши? Дела его ждут,
дома дела: нечем, что ли, больше заняться? Начал он ворошить заботы
свои, думал спрятаться в них. Однако не получилось: были эти мысли
горьки, как плоды яблони-дички. И сердце, сердце начало прихватывать
– давно уже не было… Тогда решил Савельевич уйти: не хотел больше
терпеть. Но вдруг в окутавшем его сумраке зажглись светлые лучики.
Вспомнил он, сколько радости было, когда новый купол в небе засиял.
И как Апостола впервые прочел, а было это на престольный праздник.
Вот это и была настоящая жизнь, а не всякие там ремонты-хлопоты.
Пускай небольшой, а был в его жизни добрый плод. И вспомнились ему
три красных яблока на фоне хмурого осеннего неба…
А потом как-то сразу, единым взором увидел Савельевич суть своих
духовных борений. Эх, дела, дела житейские – грош им цена. На что
собрался жизнь тратить? Их бы выкорчевать вообще, как дикие заросли.
Но Господь милосерд, лишь аккуратно придерживал дурные побеги, не
давая целиком уйти в пустоцвет. А он все ярился да кулаком в небо
махал…
Из гущи духовного сражения к реальности вернул Савельевича обильный
водопад святой воды. Это батюшка с архиерейским кропилом пошел
освящать дом, не забыл и отрешенного своего пономаря. И словно
проснулся Савельевич. Спала с глаз пелена, сердце забилось ровно и
радостно. Как мальчишка побежал он за батюшкой, вновь и вновь
подставляя лицо под живительные струи прохладной благодати. А уходя,
сказал Кузьмичу:
– Ты прости меня за яблоню: нашло что-то на меня. Пусть растет,
сколько Бог дал.
– Так вот и я думаю: с чего это ты? На ней яблок-то немного, но вкус
– как у плодов райских.
На обратной дороге говорил Савельевич с батюшкой, как алтарь
покрасить и кадило запаять. И о том, как сад возле храма разбить,
между прочим. И Савельевич, кажется, знал, какое дерево посадит
первым в этом саду. Дерево с райскими плодами.
Священник Димитрий Первий
14 декабря 2012 года
Православие.ru
Другие способы внести пожертвование
|